«Российский Бабий Яр», самое большое в нашей стране место массовой казни времен войны, – Змиевская балка под Ростовом, где были расстреляны 27 тысяч евреев, не является памятником Холокоста. Именно так следует понимать решение ростовского суда по делу о демонтаже мемориальной доски с упоминанием евреев.
«Российский Бабий Яр», самое большое в нашей стране место массовой казни времен войны, – Змиевская балка под Ростовом, где были расстреляны 27 тысяч евреев, не является памятником Холокоста. Именно так следует понимать решение ростовского суда по делу о демонтаже мемориальной доски с упоминанием евреев.
На сайте rjc.ru уже сообщалось («Выхолощенная память») о том, что иск ростовского адвоката Владимира Лившица к городскому управлению культуры и министерству культуры Ростовской области по этому поводу отклонен судом. Но только сейчас РЕК получил из Кировского районного суда Ростова-на-Дону копию судебного решения, вынесенного 15 октября, и публикуем его здесь.
Теперь, располагая официальными документами, можно понять, какими соображениями руководствовалась судья О.А. Миценко, вынося свой вердикт, или хотя бы – какими аргументами пользовалась.
Напомним, в чем суть.
В начале августа 1942 года около трехсот советских военнопленных заставили копать ров у поселка 2-я Змиевка. Всех их после завершения работ там же и расстреляли. А 11 августа всех евреев Ростова собрали и стали свозить группами по несколько сот человек в балку. Детей отделяли от родителей и в боксах гаража близлежащего дома отдыха НКВД смазывали им губы ядом – чтоб не тратить патроны. Взрослых раздевали донага, выстраивали у края ямы, и полицая расстреливали их из пулеметов. Здесь уничтожили более 20 тысяч евреев – ведь ров предназначался для них.
Именно так осуществлялся Холокост на оккупированной территории Советского Союза – здесь не было газовых камер и лагерей смерти. А расстрельных рвов – в избытке. Но в России это место самой большой смертельной жатвы – как на Украине Бабий Яр.
Так же, как долгое время в Бабьем Яру, в Змиевской балке не было памятника, и слово «евреи» в отношении убитых там не употреблялось. Стремясь вычеркнуть из сознания советских людей свидетельства особой судьбы евреев во время войны, саму память о Холокосте – и Владимир Лившиц подчеркивает это в своем иске – сталинские идеологи приняли решение использовать в отношении евреев, загубленных в расстрельных рвах, эвфемизм «мирные советские граждане».
В своем блоге на сайте «Эха Москвы» журналист Александр Минкин в статье, кстати, тоже посвященной прецедентному решению ростовского суда , раскрывает обстоятельства и приводит документ, с которого, судя по всему, родилась эта универсальная формула. Вот как это описано у Минкина:
«В 1944 году Молотов был заместителем Сталина (заместителем председателя Совета Народных Комиссаров СССР). Ему поступил очередной документ. В сопроводиловке говорилось:
«Товарищу Молотову В.М.
Направляю Вам проект сообщения Чрезвычайной Государственной Комиссии о разрушениях и зверствах немецко-фашистских захватчиков в городе Киеве. Проект согласован с т. Александровым Г.Ф.
Прошу Вас дать согласие на опубликование его в печати.
Н.Шверник
8 февраля 1944».
Приложен был и текст проекта:
«Гитлеровские бандиты произвели массовое зверское истребление еврейского населения. Они вывесили объявление, в котором всем евреям предлагалось явиться 29 сентября 1941 года на угол Мельниковой и Доктеревской улиц, взяв с собою документы, деньги и ценные вещи. Собравшихся евреев палачи погнали к Бабьему Яру, отобрали у них все ценности, а затем расстреляли».
Молотов отнёсся к делу серьёзно. И прежде чем дать согласие на публикацию, отредактировал текст. У него получилось так:
«Гитлеровские бандиты согнали 29 сентября 1941 года на угол Мельниковой и Доктеревской улиц тысячи мирных советских граждан. Собравшихся палачи повели к Бабьему Яру, отобрали у них все ценности, а затем расстреляли».
Употребление эвфемизма «мирные советские граждане» вместо ставшего к тому времени крамольным слова «евреи» стало обязательным правилом. Оно строго соблюдалось вплоть до перестройки.
Когда к 30-летию Победы, в 1975 году, памятник на месте расстрела все же появился, его именовали «мемориалом жертвам нацизма» – вообще.
Если продолжать сравнение – похожая история произошла и с Бабьим Яром. Когда после знаменитого стихотворения Евгения Евтушенко, начинающегося словами «Над Бабьим Яром памятников нет…», симфонии Шостаковича, романа Анатолия Кузнецова в 1976 году там все же воздвигли монумент, никакого упоминания о евреях на нем не было, официально он назывался «памятником советским гражданам и военнопленным», а скульптурной группе, вылепили лица подчеркнуто нееврейские. Только в 1991 году, в годовщину начала расстрелов, в Бабьем Яру появился первый памятник евреям – менора.
В 2004 году, по постановлению мэра Ростова, на фасаде мемориала в Змиевской балке была установлена мемориальная доска с надписью:
«11-12 августа 1942 года здесь было уничтожено нацистами более 27 тысяч евреев. Это самый крупный в России мемориал Холокоста».
Но в ноябре 2011-го эту доску демонтировали, перенесли внутрь музея, а на ее месте установили другую:
«Здесь в Змиевской балке, в августе 1942 года гитлеровскими оккупантами были уничтожены более 27 тысяч мирных граждан Ростова-на-Дону и советских военнопленных. Среди убитых – представители многих национальностей. Змиевская балка – крупнейшее на территории Российской Федерации место массового уничтожения фашистскими захватчиками советских граждан в период Великой отечественной войны – является историческим памятником регионального значения. Мемориальный комплекс «памяти жертв фашизма» в Змиевской балке сооружен в 1975 году по проекту, разработанному творческим коллективом в составе: скульпторы Н. В. Аведиков, Е. Ф. Лапко, архитекторы Н. Н. Нерсесьянц, Р. И. Мурадьян. Реставрирован в 2009 году».
Вполне политкорректный текст, но куда делись евреи? И куда исчез Холокост?
Настораживает здесь не только это. Но и то, что ростовские блюстители культуры и политкорректности применили для стирания евреев с мемориальной доски ту самую молотовскую формулу, рожденную в период насаждения государственного антисемитизма в Советском Союзе и для нужд государственного антисемитизма.
Если в 1944 году именно для этих нужд была задействована формула, заменяющая «евреев» на «мирных советских граждан», то не является ли факт насильственного ее возвращения попыткой возрождения дискриминационной политики – пока на местном уровне?
Общепризнанный факт, что в современной России государственного антисемитизма нет. Но вполне может быть местная инициатива. Пусть так – по-скромному, на пространстве одной доски, при замене ее на другую.
Однако, как нельзя дважды войти в одну и ту же воду, невозможно и беспрепятственно вернуться из этих времен в те. Потому что за тот промежуток между временами, произошли некие изменения, которые местным властям неподвластны. В частности, не только отрицание Холокоста, но и умышленное сокрытие фактов Холокоста, согласно международным номам, узаконенным, кстати, ООН, недопустимо. Демонтаж мемориальной доски с упоминанием Холокоста вполне попадает под это определение.
Понятно, что корректировка надписи на мемориальной доске не могло не встревожить ни ростовских евреев, ни родственников погибших в Змиевской балке, ни местную еврейскую общину, ни другие религиозные организации, в частности РЕК.
Российский еврейский конгресс обратился в министерство культуры Ростовской области. Но не нашел понимания и там – областное культурное начальство поддержало городское. Тогда активист РЕК в Ростове, адвокат Владимир Лившиц подал иск в суд.
Апеллировал, в основном, по двум направлениям: первое – нарушение управлением культуры, санкционированное министерством культуры, постановления мэра об установке мемориальной доски с первоначальным текстом, второе – сокрытие исторической правды о Холокосте.
Суд отклонил обе эти претензии.
Как следует из полученного нами теперь вердикта судьи Миценко, мемориал в Змиевской балке – региональный объект культуры, и местные органы культуры вправе производить в нем изменения – ремонт, благоустройство, приведение в надлежащий вид подведомственного объекта. Доска в него входит.
А по поводу обвинения ответчиков в отрицании Холокоста и сокрытия фактов о нем, то судья признал их несостоятельными по следующей причине. Ведь мемориальная доска с упоминанием евреев не демонтирована (то есть не выброшена на свалку?), а перенесена – в другое место. И место это находится на территории мемориала.
То есть содержательная сторона мемориала не изменилась. Никто ничего не скрывает. Ну, была на фасаде, теперь – в помещении музея. Но есть!
Хозяин дома вправе переставлять в своем доме мебель, перевешивать занавески? А здесь он перевесил доски: старую – на внутреннюю стену, новую – на наружную. Как съемную панель. Никакой разницы.
Тут, правда, возникает несколько вопросов.
Если вывеску, допустим, магазина перевесили с улицы в подсобку, это как считается – магазин с вывеской или без?
А речь-то не о магазине. Прежняя мемориальная доска была вывешена на фасаде мемориала, чтобы всем напоминать о расстрелянных здесь евреях и Холокосте. Если ее перевесили подальше от глаз – что это, как не умышленное сокрытие фактов о том и о другом?
Когда в 1942-м евреев Ростова выводили из их домов на место сбора, чтобы везти оттуда на расстрел, мало кто из ростовчан их скрывал. А теперь – уже расстрелянных – скрывают, и отстаивают право на это и во властных инстанциях, и в местном суде.
И еще один пикантный вопрос. Если начальники ростовской культуры так уверены в том, что новая вывеска – без упоминания евреев и Холокоста – точнее, правильнее прежней, так тверды в своем праве вывесить другую, почему они ту, снятую с фасада, неправильную, действительно не выбросили, не спрятали на антресолях?
Ответ очевиден. Потому что как раз не были уверены, боялись – и ждали начальственного окрика, чтобы в случае чего – вернуть на место.
А окрика не последовало. Вот в чем и весь секрет. Неужели и не последует?
